Этот спектакль необычен с первых минут. Складывается впечатление, будто мы видим работу маленького передвижного балаганчика, какие давали представления на старых площадях европейских городов. Каждое следующее действие непредсказуемо, и это завораживает.
Тонким юмором пронизаны «молчаливые» диалоги артистов балаганного театра (Денис Хисамов и Артур Ишмухаметов) в первых сценах спектакля, прежде чем происходит преображение в Шарманщика и Медведя. Сквозь туман, под музыку маленького оркестра (Елизавета Тодорова, Александр Чесноков и Илья Суродин) появляется на сцене конструкция из стремянки, увешанной котелками и занавешенной свадебной фатой – как карикатурный образ желанного замужества. И с этого момента начинается удивительно образная, наполненная метафорами история, созданная в духе европейской театральной школы. Здесь каждый жест, каждое движение неслучайно, хотя и кажется порой нарочито-небрежным. Краткие вкрапления прямой речи дополняются поразительно живой мимикой и танцами юмористических миниатюр. Всякое действие существует под музыку, музыка создаёт как общее настроение спектакля, так и состояние героев в конкретной ситуации. Музыканты являются и участниками происходящего на сцене, выражая своё отношение в той или иной ситуации игрой инструментов. Шумные, весёлые танцевальные этюды соседствуют с проникновенными диалогами в полной тишине, но не отвлекают от них, скорее, наоборот, подчёркивают значимость выражений, интонаций, помогая зрителю переключаться и глубже вникнуть во взаимодействие героев.
Чеховские персонажи в исполнении Юлии Шабаевой (Вера Гавриловна) и Ильдара Сахапова (Иван Алексеевич) чудесным образом переродились: Иван Алексеевич в инсценировке Линаса Зайкаускаса более мягок, застенчив, эмоционален; Вера Гавриловна же, напротив, стала сильнее, чувственнее. Из романтичной провинциальной барышни она превратилась в страстную волевую женщину, настойчивую в проявлении своих желаний.
Колоритные образы девушек-подружек (Ольга Вольская, Анжелика Гришкина и Регина Рушатова) существуют и как самостоятельные персонажи, и как метафорическое изображение внутреннего женского начала героини, а также, как реалии окружающего мира, возвращая зрителя к театру-балаганчику, напоминая, что всё увиденное – есть шутка, игра воображения.
Весь сюжет выстроен на балансе шутки и нешуточно серьёзных тем. Фактически, всё действие происходит в воображении Верочки, сцены из спектакля являются воплощением её потаённых желаний и фантазий. Яркими мазками вписана в канву спектакля колоритная «клюква»: тут вам и Медведь (Артур Ишмухаметов), на равных общающийся и живущий с людьми, и балалайка, и танцы вприсядку, и ушанка с валенками (как без них?), и чугунок каши, которую едят большими расписными ложками. Но никуда не деться от проступающего сквозь лубочность и фольклорность чеховского драматизма – раздираемая противоречиями и душевными метаниями, несчастная Верочка погибает в бессмысленности тихой провинциальной жизни, пока незаметно и неотвратимо уходят её силы и молодость. Взаимная любовь и совместная жизнь с молодым статистом – для неё не просто пресловутое «женское счастье», это – выход из замкнутого круга, в котором страдает одинокая душа. Проникновенная игра Юлии Шабаевой стала настоящим откровением.
Понятна и позиция Ивана Алексеевича. Поначалу он шуткой пытается отстраниться от Веры, избежать серьёзного разговора. Но, выслушав признание, он открывается, звучит его монолог о взаимности. До дрожи трогает игра Ильдара Сахапова, каждое слово актёр переживает сердцем и душой. Это – переломный момент спектакля: в душе Веры что-то навсегда ломается, «шуточность» постановки и вовсе отходит на второй план. Сцены девичника и призыва журавлей раскрывают нравственные проблемы, выходящие за рамки образа Верочки, это – трагедия женского одиночества.
А дальше герои существуют уже по отдельности, пока Вера не уходит, смирившаяся. И Ивана охватывает страшное непримиримое сожаление, такой дорогой и нужной становится любовь Веры сейчас, когда её самой уже нет рядом. А впереди – пугающая одинокая старость. Поистине душераздирающим становится финальный монолог Ивана Алексеевича: только боль сожаления и раскаяния приносит такие душевные муки, от которых не убежать, никому не дано заново прожить потраченные впустую годы.
В отчаянии Иван Алексеевич бросается вслед за любимой, выкрикивая её имя, но уже слишком поздно. И в какой-то момент имя «Вера» становится словом нарицательным: во мраке безверия тускло горят чугунки-купола и слышится прощальный колокольный звон.
Спектакль «Страсти» противоречив, как все впечатления и отзывы о нём. Но это – работа, созданная поистине талантливо, с душой. В ней есть место и шуткам, искренне забавным ситуациям; так или иначе, смех – это механизм защиты, с помощью которого проще взглянуть на серьёзные проблемы: человеческого одиночества, равнодушия к нему окружающих, бессмысленности существования без веры и любви.